Дневник Мата Хари (Глава 2)

Глава 2. ГРЕХОВНЫЕ СТРАСТИ      Страшно, когда тебя застают врасплох в самый неподходящий момент, и вдвойне страшно, если очевидцем твоего позора стал таковой человек, как дядя Герард.Одни считали его воплощением набожности, другие - нестерпимым ханжой, но все сходились на том, что он обладает особенным умением неописуемо усложнять са-мые обыкновенные вещи. Это конкретно дядя Герард много лет попорядку настаивал, чтоб городской совет воспретил жен-ские декольте и снабдил гипсовые скульптуры фиговыми лист-ками... Его строгие моральные взоры вызывали посреди городских жителей много насмешек, но никто не решался вступать с ним в спор - того и гляди, прослывешь греховодником и смутьяном.Он был папой Вилема, хотя тяжело для себя представить, чтоб дядя хоть одну ночь провел в кровати со собственной супругой. Она, бедняжка, жила в его доме на положении мо-нашки и рано погибла от тоски и одиночества...Когда дядя без стука вошел в мою комнату, я так испу-галась, что забыла даже поправить юбку. Он не мигая длительно рассматривал меня, оголенную и беззащитную, а позже резко оборотился и, уходя, процедил через зубы несколько слов. Это был приказ. Я должна придти к нему после ужина.Грядущий разговор не сулил ничего неплохого. Я помнила, как дядя сверлил очами мою наготу... Во вре-мя ужина кусочек не лез в рот, и все решили, что я нездоро-ва. Меня выслали спать пораньше, но разве я могла ус-нуть?.. Поздним вечерком я вышла из собственной комнаты и, крадучись, на цыпочках отправилась в другой конец до-ма. По пути я не раз останавливалась и забивалась в тем-ные углы, заслышав чьи-то шаги... Но больше всего стра-шила встреча с дядей. Простит ли он меня? Про себя я ре-шила: если дядя не согласится хранить в тайне все, что лицезрел,- мне не жить. В городке много глубочайших рек и ка-налов...Неуверенно постучала в дверь и услышала резкое: «Войди-те!» У меня отнялись ноги, но я собралась с силами и вошла. Дядя посиживал в глубочайшем кресле вполоборота к две-ри, он мимолетно посмотрел на меня и молчком отвернулся. Я ринулась ему в ноги и, запинаясь, стала умолять его ни-кому не говорить о случившемся.Он выслушал меня с каменным лицом, а потом загово-рил медлительно и агрессивно, чеканя каждое слово:- Ты должна осознать, что я не могу потворствовать те-бе. Мой долг - предупредить твоих родителей. Пора от-крыть им глаза! Бес, да, бес порока овладел то-бой. Я боюсь за тебя, дитя! Если твою бедную душу не спасти сейчас, то завтра будет поздно. Твоя мама не пе-реживет позора...Это было нестерпимо! Я знала, как мой дядя безжалостен и упрям. Но он вспомнил о моей маме, и это принудило меня по-иному посмотреть на происходящее. Как я смела помышлять о самоубийстве! Разве этим что-то исправишь? ... Таковой удар мать не переживет.- Дядя Герард, я сделаю все, что вы скажете, только не гласите ничего моим родителям. Умоляю вас!- Нет, даже не требуй, - оборвал он меня.- Дядя, мой родной, вы мне как 2-ой отец! Поверьте мне последний раз, я исправлюсь... Лупите меня, наказы-вайте, только не позорьте...- Ты не осознаешь, дитя мое, как ты грешна. Если б только знать, кто так попортил тебя! … Мне жаль твоих родителей. Очень жаль... Пусть будет по-твоему. Я пока ничего не буду гласить им и сам накажу тебя. Но предупреждаю: наказание будет жестоким.С этими словами дядя поднял меня с колен. Казалось, он сам не знал, с чего начать. Глаза его неспокойно бега-ли... Таким я его никогда не лицезрела.Он сел на стул и отдал приказ мне поднять юбки. Минутку вспять я была готова на все, но сейчас не могла пошеве-лить рукою. Боже, какой стыд! … Кровь прихлынула к мо-им щекам, я вся сжалась от испуга.- Резвее, Маргарета! Либо ты передумала? - в голосе дяди прозвучали наизловещие ноты.- Ну, что все-таки, тогда пусть предки разбираются с тобой сами...Эта угроза вывела меня из оцепенения:- Нет, нет! Только не это. Я на данный момент... одну минутку...Дрожащими руками я стала подымать юбки. К сча-стью, на мне были трусики. После всего, что случилось, я уже не решалась обходиться без их...Но дядя был неумолим:- Немедля сними трусы! Я не потерплю никаких уловок. Ты так просто не отделаешься...О Боже, он просит от меня неосуществимого. Трусики - моя последняя защита. Они скрывают мои ноги, мои ягодицы и... мой срам! Как я разденусь перед мужчи-ной?..- Дядя, дорогой, не нужно! Мне так постыдно... Прошу вас!- Ранее было надо стыдиться, ранее! Хватит дурачиться. Снимай! Либо мне посодействовать для тебя?Вся дрожа, я одной рукою придерживала собранное на груди платьице, а другой пробовала стащить трусики. Моя робость доставляла дяде жгучее наслаждение. Он практически пожирал меня очами. Но я очень длительно возилась, и дядя растерял терпение:- Так и быть, я помогу для тебя. Подойди ближе! Я не двигалась, и он грубо схватил меня и положил для себя на колени.- Я сам раздену тебя! И запомни: будешь приходить сюда и завтра, и послезавтра. Каждый вечер в такое же время, пока не выбью из тебя похотливые желания...Я ощутила, как его тонкие прохладные пальцы за-брались под резинку и стали нескромно ощупывать мои ягодицы, ноги, колени... Казалось, прошла целая веч-ность, до того как трусики свалились на пол. Потом дядины пальцы заскользили в обратном направлении...Что такое? Неуж-то он голубит меня... Как ни было постыдно и тошно, но я приободрилась. Появилась на-дежда, что дядя пожалеет и отпустит меня... Как вдруг я ощутила острую боль. Это было так внезапно, что вопль застрял у меня в горле. За первым ударом последо-вал 2-ой, 3-ий... Его правая рука работала, как мо-лот.Меня в детстве никогда не лупили, и эти стршные истяза-ния были невыносимы, но я понимала, что орать нель-зя. По другому я подниму на ноги весь дом... Я дергалась под ударами, пробовала соскользнуть на пол, но он опять и опять прижимал меня к своим коленям, продолжая экзе-куцию.Я ощутила, что мое конвульсивное подергивание, мои сдавленные стоны все в большей и большей степени распаляют его. Он лупил бешено и вдохновенно... Каждый раз, когда я падала на его колени, что-то упругое вонзалось мне в жи-вот. Я была тогда ещё невинна и не понимала, что мои муки приносили ему сексапильное удовольствие.Но вот он застонал, его колени задрожали, и удары закончились. Я была практически в безотчетном состоя-нии. Чувство стыда сменилось полной апатией. Сколько продолжались мои муки? Час, два? ... Я растеряла счет времени.- Это было твое 1-ое очищение, надеюсь, оно при-несет результаты, - произнес дядя каким-то приглушенным голосом.Я соскользнула с его колен. Ноги плохо слушались ме-ня. Я присела на ближний стул - и здесь же подпрыгну-ла, будто бы в меня вонзились тыщи иголок.Дядя как ни в чем же не бывало потрепал меня по плечу:- Может быть, вправду, малость больно. Я по-мажу нездоровые места мазью. Ляг на кушетку - вот так, животиком вниз, и подними платьице... Давай, давай, нечего стыдиться собственного дяди!Он не спеша наносил холодную мазь, и его руки вновь скользили по моим бедрам... Я покорливо лежала, ут-кнувшись в влажную от слез подушку, но снутри все про-тестовало. Мне казалось, что меня не только лишь наказали, да и изнасиловали.По вечерам я должна была стучаться в дверь дяди, что-бы получить еще одно очищение от грехов. Я больше не направляла внимания на унижения, единственное, что меня волновало, - я разучилась посиживать. Это стало для меня очень дорогим наслаждением. Все тело болело и ны-ло...Процедура повторялась без изменении. Я должна была встать перед дядей, поднять платьице и спустить трусики. Дядя сам снимал их с моих ног, когда я уже лежала у него на коленях. Скоро начались расспросы. Он желал знать, что я делала весь денек, не согрешила ли опять. Я замети-ла, что он слушает мои ответы с огромным энтузиазмом и на время прекращает порку. Я старалась удлинить эти паузы и тщательно говорила о собственных поступках.- Ты опять прогуливалась полуодетой? - спросил он после второго удара.- Да, я сняла... нижнее белье и прогуливалась так весь денек в школе и на улице, - ответила я.- И... гм... и никто не увидел? Мне показалось, что 3-ий удар не был таким силь-ным.- О... нет... хотя Вилем...- Я спотыкнулась на этом имени и сообразила, что мне не следовало этого гласить.- Что ты произнесла, Маргарет, при чем тут Вилем, ка-кое отношение он имеет к твоему ... э-э... нижнему белью?Я не увидела ловушки и продолжала откровенничать.- Мы игрались в прятки, и в одном месте, где мы прята-лись, Вилем...Я тормознула. Не говорю ли чего-нибудть избыточное? Но дядя был настроен полностью дружественно:- Скажи мне, что все-таки вышло, моя малая де-вочка. Если ты будешь правдивой со своим дядей, я шлепну тебя только семь раз...Это соблазнительное предложение было изготовлено меж четвертым и пятым ударами. Логично, что я попа-лась на приманку.- В большенном шкафу, где мы скрывались, было сильно мало места и Вилем коснулся меня вот тут, под юбкой, меж ногами, - я гласила неуверенно, так как, с одной стороны, мне было страшно постыдно, а с другой - я не бы-ла уверена, можно ли доверять дяде.- Продолжай, продолжай.Его глас стал прерывающимся и осиплым. Это должно было меня заставить задуматься, но я была рада, что дядя прекра-тил порку и, как будто забывшись, лаского поглаживал мои ноги.-И позже он запихнул руку... ну, вы понимаете куда... уви-дели, как я делала это с собой... и его палец... похоть. И вдруг - он всегда смотрел на мой окровав-ленный зад - по всему его худенькому телу проехались кон-вульсивные содрогания, и позже я увидела, сейчас с ' чувством тошноты, как по его узким, костистым паль-цам потекла белесая жидкость..