Эротический этюд 10

Ей было плохо. Кружилась голова, солнце лупило в затылок, рука, онемевшая еще днем, иногда взрывалась колокольной болью. В очах копилась спасительная мгла, и, собравшись в кулак, прогоняла жару маленьким освежающим забытьем. Она точно знала, который час, и это было ужаснее всех других мук. Безобразные часы, в каких не осталось ни одной царапинки на циферблате, которую она не прокляла бы, тикали, и секунды муравьями карабкались по ее воспаленной коже, без цели, мерно, терпеливо, шевеля усиками стрелок. Она вспоминала вчерашнюю девченку - отлично одетую, со вкусом накрашенную, немного влюбленную и немного опьяненную. Как звали эту девченку? Была она либо только пригрезилась, встав в нынешнюю очередь воспаленных видений? Посреди которых был и он - ее ненаглядный дурачок, прекрасный и таковой незапятнанный, что на данный момент ей хотелось блевать при одной мысли об этом. Особо помнилось: "Скажи только "Хватит!" - и я достану ключи". Ха! И снова. Ха! Погоди, милый, мы еще поиграем. Он начал праздновать труса еще вчера вечерком. Тогда наручники были игрой, после головокружительного кайфа, пойманного в очень неловкой позе, она готова была простить временные неудобства, вызванные правилами игры. Отвалившись от нее, он спросил: "у, что? Хватит?" Она внезапно резко и злостно рассмеялась. Он смутился и сел за стол, молол ересь, курил, выпивал и наливал ей. Она не отрешалась, курила и пила совместно с ним, стряхивая пепел в рачительную пепельницу. Жара парила их обоих, нагих, уродливых в свете грошовой лампочки без абажура. Он суетился, не сдаваясь, уговаривал очами, запирая слова сигаретой. Она молчала. Он теребил ключи, пару раз клал их ближе к ее свободной руке. Она напилась и только хохотала, глупо перекладываясь с места на место на раскаленном линолеуме. Ключи поблескивали на столе, ртутью перекатывались из угла в угол. Его тяготила эта игра. Он и рад был бы ее окончить, да не здесь то было. Она смотрела на него, не отрываясь, и молчала. И он убрал ключи, ушел в душ. Плескался там, как тюлень, норовя забрызгать пол в коридоре. Она смотрела на ледяную росу и смеялась. По ее коже ручьями тек пот и, смешиваясь с запахом духов, взрывался по всей кухне невидимыми шутихами... аконец, его проняло. Он выскочил из ванной и накинулся на нее в наилучших и наискучнейших традициях охотника и жертвы. Она кончила практически сходу, взорвавшись, как фейерверк, и здесь же прогнала его, отбрыкиваясь ногами и свободной рукою. Он, злорадно усмехаясь над ее беспомощностью, встал рядом и добил сам себя, сопровождаемый ее опьяненной бранью. Позже он предложил ей закончить дурачиться и бросил ключи на животик. "Хватит!" произнес он. "Поиграли - и будет!". Она взяла ключи и, ранее, чем он сообразил, что она делает, выкинула их в отрытое настежь окно, в жару. Он щедро плеснул для себя водки, испил и спросил: "И что далее?" Беспомощно добавил: "В конце концов, для тебя же нужно будет сходить в туалет?..." Она рассмеялась, расставила ноги обширно, как могла, и, раскрыв пальцами губы, не говорящие по-русски, пустила струю, достойную Петергофа. Он вскочил в ярости, матерясь, пытаясь спастись от расстрела, но, как досадно бы это не звучало, водка - не самый близкий друг координации, не говоря уж о реакции. Она торжествующе закричала, и он просто сбежал из кухни. Что он делал далее, она могла только представить. Похоже, он находил фонарик, позже ушел на улицу за ключами, позже... Позже было утро, и с первыми лучами солнца она сообразила, что игра не так обворожительна, как показалась ей вчера в опьяненном угаре. "Что ж - произнес жучок под левым соском - так даже увлекательнее... " И началась пытка жарой. По бухгалтерски суча темными рукавами, подобрался отходняк, внес в убыток каждую вчерашнюю рюмку. Рука онемела, и собственные пальцы казались чужими. Он заставляла себя шевелить ими, понимая, что боль - признак жизни. Его не было. Уходя, он оставил ей ключи от наручников и телефон под рукою. Не считая того, он бережно вытер все лужи, не считая той, которую она пустила случаем, как щенок, заигравшись в зачарованном месте утренним сонным пальчиком. И вот сейчас, под колокольный набат мигрени, она ожидала его возвращения. ужно ли гласить, что ключи опять полетели в окно?.. А что она об этом не жалела? Верно. Я люблю тебя, умница-читатель. В 16.28 (часики, ау!) он возвратился домой со товарищи в количестве 3-х человек. Они, как видно, были подготовлены к тому, что их ждет на кухне, потому длительно глупо расшаркивались в коридоре. о, естественно, в конце концов, они пришли на кухню. И она, счастливая, что заместо стоглавой летней духоты пришел четырехглавый ручной дракоша, принялась командовать им с ленивой наглостью распущенной царицы. Опустим занавес над этой сценой, оставив, вобщем, довольно прорех для наших въедливых, немигающих, любознательных... Исполнилось ровно 20 четыре часа с момента, когда был изготовлен 1-ый ход. Ферзь, неосторожно нареченный царицой, пошел в оборотный путь, чтоб в конце доски быть разжалованным в пешки... Четыре опьяненных тени, слоняющиеся под окнами в поисках... Чего? Спрошу снова. Чего? Тень от забора - как воровской слепок ключа. Хохот колдуньи из окна... Хватит!.. Хватит!... Хватит!...© Mr. Kiss, 100 осколков 1-го чувства, 1998-1999г